я здесь
был скорее шуливой зарисовкой, нежели претензией на абсолютную истину. В этом плане я им полностью доволен. 
К слову, он занял предпоследнее место, так как первое и последнее были заняты двумя шедеврами - слишком понятным и хорошим и абсолютно мистически-удивительным. Так что я решил быть по-ближе к загадочно-мистическому.
Просто хороший вечер
- Сау-ун! Сау-у-ун! – Шепелявя, завывал Гельмут. – Канун Сау-у-уна наштал! Приготофьте шщебя к веку кломешнава млака!
Я приоткрыл глаза, как можно аккуратней, что бы при этом не выпали веки. Привстал. Рука рефлексом легла на флягу со святой водой, к которой я немедленно приложился. Волнующая колкая дрожь мгновенно пробежала по всему телу, а не выпавшие остатки волос встали дыбом и заискрили. Ух, забористая штука! В этом сером, покосившемся и рухлом сарае, местами поросшем ярко-зеленым мхом, без нее просто никак. Терпеть старого Гельмута на хоть и сгнивший, но трезвый мозг – очень трудно. Где-то здесь лежала моя вставная челюсть…
Неловким движением упав на серый и пыльный пол, я заглянул под кровать. Заветные баночки с разными зубами. Сегодня я одену блестяще белые, модельные. Все-таки праздник. И постараюсь чаще улыбаться.
- Асфальтовые реки пересекая вброд, я вижу, как передо мной на полшага вперед бредет моя смерть и наблюдает за мной… - Вправив на место челюсть, Гельмут заладил где-то услышанную песню про безумие. – Какие планы, друг?
- Надо на работу заскочить, закончить все приготовления к празднику. – Пробормотал я, хрустя активно шеей. – У меня сегодня замечательные планы.
Собираясь и приводя себя в подобие обычного москвича, я случайно наступил на Беляшика, за что тот, мгновенно, чуть не разорвал мою штанину и убежал под кровать. Откуда жалобно мяукнул, а потом, следуя неясному наитию, заурчал. Я хмыкнул. Эта ослепительно белая бестия может умилить даже мертвеца!
- Ты решишь, что пора вылезать на поверхность, и час пробужденья настал, а вокруг соберутся могильные черви и устроят тебе скандал! – Гудел сквозь дырку от носа старый Гельмут.
Гельмут вообще неплохой мертвец, бывший немецкий солдат, таки дошедший до Москвы. Каково же было его потрясение, когда он понял, что шел сорок с небольшим лет, и что ему пора за собой гораздо внимательней следить, чем раньше. Тогда он чуть не потерял руку и голову, увидев впервые в жизни МКАД, ну, или что-то типа того.
Поначалу он просто пугал детей в детских садах и в шахтах метрополитена, бодрясь электричеством от шпал в тоннелях. Местные писатели тут же настрочили про него тонны всяких популярных ужастиков, попутно называя Кошмаром на улице Вязов (это были дубы!), Распутиным и иногда даже призраком коммунизма.
Постепенно, по крикам, Гельмут научился русскому языку. Вежливостью, правда, он не особо отличался и говорил немного лучше приезжего с далекого Кавказа прораба. Это уже впоследствии старый вояка встретил московских мертвецов и научился говорить на языке, чуть более похожим на русский. И подсел на фолк. Теперь только иногда, искупавшись в Патриарших прудах, он распевает фашистские песни, и грязно ругается. Так же у него есть еще одна большая потеха – знакомиться с девушками через МойКосмос. Сомневаюсь, что даже самые холодные и расчетливые девицы, коих в большом количестве породила эта эпоха, умудряются скрыть свое потрясение. При этом, думаю, в их сознании, определенно, происходит некоторый переворот. Да, наш брат умеет веселиться. Времени у нас много, на еду денег не тратим, только на пластическую хирургию... Так что приезжает он на Ламборджини, в одежде дворника. Поправляет челюсть и вставляет со смачным хрустом на место выпавшую из сустава руку. Музыкально похрустывая костьми, приглашает девушку пройти на сиденье штурмана. Гельмут с хохотом, достойным истинного арийца, рассказывал, как один раз неудавшаяся любовница потом еще полчаса на дороге стояла с блуждающим видом неясного просветления. Так-то!
Вообще, наше комьюнити в Москве больше, но Гельмут мне гораздо подушее остальных. Тут половина из наших – известные певцы или генералы спецслужб. Или почтальоны и работника ЖЫКа (ныне ЖЫСа). Святую воду хлещут постоянно, а в церкви радуются, мол, какие у нас набожные граждане.
Я сажусь в свой Феррари и надеваю темные очки, что бы не светить почерневшими глазами. Вообще, развитие в Москве субкультур нам очень помогло. Теперь наши помертвевшие члены вызывают ассоциацию то ли с готами, то ли с неформалами, не то что раньше. С этими мыслями я выезжаю из парковки и стартую в офис.
Мы недавно выкупили целое офисное здание почти в центре города, стало удобней парковаться. А то в прошлом здании я постоянно конфликтовал из-за парковки у входа с генеральным Чеснокойла, а он несговорчивый, что громкий ужас!
При входе мне отсалютовал охранник, на что я ему ответил кивком. В любой фирме охранник – совершенно мистический человек! Он знает, кто чем в фирме занимается даже лучше меня, генерального директора! Их удивительный дар всех знать и все видеть даже без этих многочисленных камер – дар достойный уважения и священного ужаса, граничащего с фанатическим поклонением. Шучу, конечно, но…
Секретарша механическим голосом меня поприветствовала, далее летучка и небольшой праздник для души, имею право – сегодня великий день! Я звоню нашему коммерческому и говорю, что мы прекращаем работу с Азиясетью. Не люблю их, хотел их купить, а они не дались. Мы к ним со открытой душой, а они… Поставил во внутренней связи небольшое жертвоприношение для нашей драгоценной секретарши. Ради шутки. И указал, что ей необходимо 3,5 литра крови ровно. А то как робот совсем.
Запиваю это дело коньяком, подхожу к окну. Звоню другу из МикроФона, он там тоже главный, и предлагаю посмотреть в окно. Над городом оглушительно красивый фейерверк всех цветов Самайна, разлетающийся огненным шарами фиолетового цвета с золотистым оттенком. На иссиня черном небе разлетались зеленые искры и как черти бесновались серебряно-серые блуждающие огни. На улицы вывалилось множество веселых и улюлюкающих покойников, которых в Москве чуть больше, чем понаехалитутов. Это наш день, наш профессиональный праздник. Ура нам!
Откуда-то из закутка охранника доносилась тихо песня:
Ах, вот и кто меня сможет обогреть,
Ах, вот и кто приготовит ложе,
Где те двери, что открыты для меня,
Кто ждет меня за ними, кто же?
Вечен ли ветра пронзительный вой,
Бесконечен неба стремительный бег,
Мрачен лес в ожидании дождя
Холодным ноябрем.
Он выходит к черным кругам,
Ворон кружит над его головой,
Иссиня-черные перья обоих
Иссечены дождем
Ах, вот и кто меня сможет обогреть...
Ох, и долго же я здесь, которую сотню лет?
П.С. На следующее утро я узнал, что радивые сотрудники таки сделали секретарше жертвоприношение! Как бы не уволилась! Хотя, после прошлого Самайна ее этим не проймешь, уж там-то что было…
___________________________
В ходе рассказа были использованы песни Башни Rowan: Безумие, Веселая покойницая и Черный самайн. (по порядку)
Спасибо за прочтение! Веселого праздничка Вам!
К слову, он занял предпоследнее место, так как первое и последнее были заняты двумя шедеврами - слишком понятным и хорошим и абсолютно мистически-удивительным. Так что я решил быть по-ближе к загадочно-мистическому.
Просто хороший вечер
- Сау-ун! Сау-у-ун! – Шепелявя, завывал Гельмут. – Канун Сау-у-уна наштал! Приготофьте шщебя к веку кломешнава млака!
Я приоткрыл глаза, как можно аккуратней, что бы при этом не выпали веки. Привстал. Рука рефлексом легла на флягу со святой водой, к которой я немедленно приложился. Волнующая колкая дрожь мгновенно пробежала по всему телу, а не выпавшие остатки волос встали дыбом и заискрили. Ух, забористая штука! В этом сером, покосившемся и рухлом сарае, местами поросшем ярко-зеленым мхом, без нее просто никак. Терпеть старого Гельмута на хоть и сгнивший, но трезвый мозг – очень трудно. Где-то здесь лежала моя вставная челюсть…
Неловким движением упав на серый и пыльный пол, я заглянул под кровать. Заветные баночки с разными зубами. Сегодня я одену блестяще белые, модельные. Все-таки праздник. И постараюсь чаще улыбаться.
- Асфальтовые реки пересекая вброд, я вижу, как передо мной на полшага вперед бредет моя смерть и наблюдает за мной… - Вправив на место челюсть, Гельмут заладил где-то услышанную песню про безумие. – Какие планы, друг?
- Надо на работу заскочить, закончить все приготовления к празднику. – Пробормотал я, хрустя активно шеей. – У меня сегодня замечательные планы.
Собираясь и приводя себя в подобие обычного москвича, я случайно наступил на Беляшика, за что тот, мгновенно, чуть не разорвал мою штанину и убежал под кровать. Откуда жалобно мяукнул, а потом, следуя неясному наитию, заурчал. Я хмыкнул. Эта ослепительно белая бестия может умилить даже мертвеца!
- Ты решишь, что пора вылезать на поверхность, и час пробужденья настал, а вокруг соберутся могильные черви и устроят тебе скандал! – Гудел сквозь дырку от носа старый Гельмут.
Гельмут вообще неплохой мертвец, бывший немецкий солдат, таки дошедший до Москвы. Каково же было его потрясение, когда он понял, что шел сорок с небольшим лет, и что ему пора за собой гораздо внимательней следить, чем раньше. Тогда он чуть не потерял руку и голову, увидев впервые в жизни МКАД, ну, или что-то типа того.
Поначалу он просто пугал детей в детских садах и в шахтах метрополитена, бодрясь электричеством от шпал в тоннелях. Местные писатели тут же настрочили про него тонны всяких популярных ужастиков, попутно называя Кошмаром на улице Вязов (это были дубы!), Распутиным и иногда даже призраком коммунизма.
Постепенно, по крикам, Гельмут научился русскому языку. Вежливостью, правда, он не особо отличался и говорил немного лучше приезжего с далекого Кавказа прораба. Это уже впоследствии старый вояка встретил московских мертвецов и научился говорить на языке, чуть более похожим на русский. И подсел на фолк. Теперь только иногда, искупавшись в Патриарших прудах, он распевает фашистские песни, и грязно ругается. Так же у него есть еще одна большая потеха – знакомиться с девушками через МойКосмос. Сомневаюсь, что даже самые холодные и расчетливые девицы, коих в большом количестве породила эта эпоха, умудряются скрыть свое потрясение. При этом, думаю, в их сознании, определенно, происходит некоторый переворот. Да, наш брат умеет веселиться. Времени у нас много, на еду денег не тратим, только на пластическую хирургию... Так что приезжает он на Ламборджини, в одежде дворника. Поправляет челюсть и вставляет со смачным хрустом на место выпавшую из сустава руку. Музыкально похрустывая костьми, приглашает девушку пройти на сиденье штурмана. Гельмут с хохотом, достойным истинного арийца, рассказывал, как один раз неудавшаяся любовница потом еще полчаса на дороге стояла с блуждающим видом неясного просветления. Так-то!
Вообще, наше комьюнити в Москве больше, но Гельмут мне гораздо подушее остальных. Тут половина из наших – известные певцы или генералы спецслужб. Или почтальоны и работника ЖЫКа (ныне ЖЫСа). Святую воду хлещут постоянно, а в церкви радуются, мол, какие у нас набожные граждане.
Я сажусь в свой Феррари и надеваю темные очки, что бы не светить почерневшими глазами. Вообще, развитие в Москве субкультур нам очень помогло. Теперь наши помертвевшие члены вызывают ассоциацию то ли с готами, то ли с неформалами, не то что раньше. С этими мыслями я выезжаю из парковки и стартую в офис.
Мы недавно выкупили целое офисное здание почти в центре города, стало удобней парковаться. А то в прошлом здании я постоянно конфликтовал из-за парковки у входа с генеральным Чеснокойла, а он несговорчивый, что громкий ужас!
При входе мне отсалютовал охранник, на что я ему ответил кивком. В любой фирме охранник – совершенно мистический человек! Он знает, кто чем в фирме занимается даже лучше меня, генерального директора! Их удивительный дар всех знать и все видеть даже без этих многочисленных камер – дар достойный уважения и священного ужаса, граничащего с фанатическим поклонением. Шучу, конечно, но…
Секретарша механическим голосом меня поприветствовала, далее летучка и небольшой праздник для души, имею право – сегодня великий день! Я звоню нашему коммерческому и говорю, что мы прекращаем работу с Азиясетью. Не люблю их, хотел их купить, а они не дались. Мы к ним со открытой душой, а они… Поставил во внутренней связи небольшое жертвоприношение для нашей драгоценной секретарши. Ради шутки. И указал, что ей необходимо 3,5 литра крови ровно. А то как робот совсем.
Запиваю это дело коньяком, подхожу к окну. Звоню другу из МикроФона, он там тоже главный, и предлагаю посмотреть в окно. Над городом оглушительно красивый фейерверк всех цветов Самайна, разлетающийся огненным шарами фиолетового цвета с золотистым оттенком. На иссиня черном небе разлетались зеленые искры и как черти бесновались серебряно-серые блуждающие огни. На улицы вывалилось множество веселых и улюлюкающих покойников, которых в Москве чуть больше, чем понаехалитутов. Это наш день, наш профессиональный праздник. Ура нам!
Откуда-то из закутка охранника доносилась тихо песня:
Ах, вот и кто меня сможет обогреть,
Ах, вот и кто приготовит ложе,
Где те двери, что открыты для меня,
Кто ждет меня за ними, кто же?
Вечен ли ветра пронзительный вой,
Бесконечен неба стремительный бег,
Мрачен лес в ожидании дождя
Холодным ноябрем.
Он выходит к черным кругам,
Ворон кружит над его головой,
Иссиня-черные перья обоих
Иссечены дождем
Ах, вот и кто меня сможет обогреть...
Ох, и долго же я здесь, которую сотню лет?
П.С. На следующее утро я узнал, что радивые сотрудники таки сделали секретарше жертвоприношение! Как бы не уволилась! Хотя, после прошлого Самайна ее этим не проймешь, уж там-то что было…
___________________________
В ходе рассказа были использованы песни Башни Rowan: Безумие, Веселая покойницая и Черный самайн. (по порядку)
Спасибо за прочтение! Веселого праздничка Вам!